Новогодний Календарь. День 14. Авторский фик

[festmirylukyanenko]

Название: Встреча
Автор: ticklish
Канон: Дозоры
Персонажи: он, она и пророчество
Размер: 854 слова
Жанр: джен, гет
Предупреждение: Текст содержит жирный спойлер к "Шестому дозору".
Примечание: Простите, люди добрые, получилось совсем непразднично.

Декабрь сорок третьего выдался не таким суровым, как в сорок первом, но довольно снежным. Поезд стоял на безлюдном полустанке уже несколько часов, пропуская эшелоны, идущие на запад, к линии фронта.

В вагоне хорошо топили, ему бы лежать на полке и спать, раз уж выпала такая возможность, но что-то потянуло наружу. Натянув сапоги и захватив овчинный полушубок, он пошел к выходу, спотыкаясь о чужую обувь, задевая торчащие с полок ноги.

— Долго еще стоять будем? — для проформы спросил он у начальника поезда. И без него знал, что поезд двинется через пять с половиной часов, но спросить надо было. Так сделал бы любой нормальный человек, а он, хотя человеком уже давно не был, сейчас не хотел привлекать внимание. Получив в ответ неопределенное пожатие плечами, он вышел в тамбур.

Спрыгнув на занесенную снегом платформу, он побрел к станционному домику, недоумевая, куда и зачем его несет. Однако ж повернуть назад и не подумал — за многие сотни лет научился доверять интуиции Иного. Линии вероятности не показывали ничего экстраординарного, опасности он не чувствовал.

У стены здания, пытаясь спрятаться от ветра, стояла женщина в ватнике и в валенках с галошами. В руках она держала нечто, замотанное в одеяло.

— Картошечки не желаете, товарищ капитан? — спросила она жалобно. — Горяченькой?

Он остановился и взглянул на нее.

Широкое крестьянское лицо, румяное, обветренное, из-под платка выбиваются светлые пряди, что-то овечье-покорное в выражении лица — такие женщины, без огонька, без изюминки, никогда не привлекали его.

— Точно горячая? — лениво спросил он, не понимая, почему всё же заговорил с ней.

— Точно — недавно сварила и вон как укутала!

— Что взамен хочешь?

Она с надеждой посмотрела на него:

— Махорки или сахару. Чай тоже хорошо.

Он сунул руку за пазуху и достал мешочек с неровно вышитой красными нитками надписью «Дойти до Берлина».

Она обрадовано закивала и начала разматывать одеяло на кастрюле. За несколько секунд он успел еще раз взглянуть на линии вероятности и поразился резкой их перемене — везде была она. Как будто судьба тыкала его носом, словно щенка — иди с ней. И, кажется, он начинал догадываться, в чем тут дело.

— Картошки я не хочу. Мне бы помыться — пятые сутки еду. Печь-то не остыла еще? Горячая вода найдется?

— А как же поезд? Отстанете.

— Ничего, мы здесь надолго застряли. Ну что, идем?

Она опасливо вздохнула и кивнула.

***

Изба, несмотря на трудное время, содержалась в чистоте, и он немного расслабился. Всегда отличался брезгливостью — хотя чего только не случалось с ним за тысячу лет, мог бы уже и избавиться от неудобной привычки, но нет.

Ему было выдано широкое льняное полотенце и два ведра горячей воды. Мылся он на мостках*. Один. Хозяйка помощи не предложила. Да и так было неплохо. Даже ради возможности побаловать тело горячей водичкой стоило все это затевать, подумал он, с удовольствием растираясь жестким полотенцем.

***

Он подошел к ней сзади и положил руки на плечи. Она вздрогнула и замерла, не поворачивая головы.

— Пойдем, — скомандовал он. Покорно поникшие плечи сказали ему, что магическое воздействие тут не потребуется.

Как он и думал, все это оказалось довольно скучным. Его «полюбовница» просто терпела, не сопротивляясь, но и не проявляя никакого воодушевления. Сделав свое дело, он растянулся рядом. Она лежала, не двигаясь.

— Муж есть у тебя?

— Есть. Он на фронте, с весны сорок второго. Только не пишет, — всхлипнула она и прижалась щекой к его плечу. Это первая ласка, которой он от нее дождался. — Может, другую на войне нашел...

— С чего бы?

— Неплодная я. Мы до войны пять лет прожили — и ничего. Ты бы вернулся? — спросила она, приподнимаясь на локте.

— Нет, — совершенно искренне ответил он, приглядываясь к ней сквозь Сумрак. — От меня понесешь, — уверенно сказал он. — Уже.

Она отодвинулась и недоверчиво дернула плечом.

— Откуда тебе знать?

— Вижу. У меня бабка знахарка была, и мне кое-что перешло.

Ее вялое лицо загорелось испуганным интересом:

— Не врешь ли, товарищ капитан?

— Это муж там на фотографии? — спросил он.

Получив подтверждение, он поднялся с постели и подошел поближе. Вгляделся в лицо, провел рукою над пожелтевшим снимком. Определить по изображению, где находится человек, для него не составляло труда. Вот с Иными в этом плане было посложнее.

— Собирай вещи. Только самое ценное — лишнего не бери. Денег на дорогу я тебе дам.

Она непонимающе смотрела на него, приоткрыв рот.

— Поедешь в Саратов. Там твой муж, в госпитале лежит. Только не будь дурой, сделай так, чтобы у него ни малейшего подозрения не возникло. Пусть растит моего как родного. Я не шучу! — прикрикнул он на нее, видя, что она в ступоре. — Какая фамилия у мужа?

— Г-г-городецкий, — проблеяла она.

Он слегка поворожил над своим офицерским денежным аттестатом, внося туда нужную фамилию.

— Вот, бери. В Саратове с этим обратишься в военкомат.

Она не глядя взяла вкладыш и спросила:

— А что с Петей-то?

— Ногу ампутировали. — Видя, что в ее глазах зарождается ужас, быстро добавил: — Радуйся — война для него окончена. Останетесь в Саратове, родится сын, приживетесь там, и все будет хорошо.

«Как-то даже не верится, что потомок вот этой простой бабы станет Иным, отцом Абсолютной волшебницы», — подумал он, глядя, как она всхлипывает, утирая глаза рукавом.

Он вышел в кухню, достал с приступка печи сушившиеся там сапоги, снял с гвоздя полушубок.

— Прощай, хозяйка. Спасибо за помывку! — крикнул он.

Ответа не последовало. Из-за приоткрытой двери было видно, что женщина водит пальцами по фотографии мужа и что-то шепчет.

И Завулон отчего-то вдруг остро позавидовал незнакомому человеку Петру Городецкому.


---------------------------------
Примечание

Мостки* — в некоторых областях России так называют сени (часть избы).