Новогодний календарь. День 2. Авторский фик

[festmirylukyanenko]

Название: Ночной позор
Автор:  Исайя
Размер: мини, 1971 слово
Пейринг/Персонажи: Завулон
Категория: джен
Жанр: экшен, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Обычный бал на рождество: небольшая случайность, обручальное кольцо и дар Судьбы. В процессе Антон обзавелся интересным знакомством, немного пошалил и влез в историю, которая его не касалась.
Примечание: дело происходит до того, как Антон обрел силу, сравнимую с силой Завулона.

Уже с утра Городецкого мучило ожидание неприятностей. Чувство исключительно мешающее, как внимательный и плотоядный взгляд в спину, к примеру. И все шло не так — дела валились из рук, усидеть на месте было сложно... так что, благополучно запоров пару проектов, Антон поскребся у шефа, выяснил, что того не будет сегодня и завтра и решил — нужен будет, его и дома найдут. И, насвистывая, сбежал из офиса, тем более, что, вроде бы и его рабочий день к концу подошел.
До дома Городецкий решил прогуляться пешком. А что? Светланы дома не было, Надюшка гостила у бабули, а неприятности? А что, может быть, и выветрятся теплым июньским воздухом.
Так что, когда кривая вывела его в этот тупик, он даже не удивился, только вздохнул расстроенно.
Вообще, тупик, конечно, перегораживала тонированная заниженная иномарка, но возня, вскрики, и тоненький девичий вой не давали думать, что все там в порядке. Антон шагнул в Сумрак и отлично рассмотрел, как в машину заталкивают белокурую девочку — совсем еще юную, лет пятнадцати на вид. Та усиленно сопротивлялась, выкручиваясь из чужих рук, даже пыталась визжать, но ее перехватывал то один, то другой мужчины. Оба — явно выраженной кавказской национальности, одетые по последней моде и при деньгах, судя по иномарке, но не при мозгах.
Антон шагнул вперед, так, чтобы появиться прямо кавказцами, и сосредоточился. Этому фокусу его научил Семен. «В тех случаях, когда очень надо, но нельзя, можно, но осторожно», — говорил он с хохотком. И учил. Вот этому наговору на самого себя, к примеру. На людей оно не действовало от слова вообще, его можно было обратить только на себя. На читающего, то есть. Оно делало тебя... не внушительнее, а на несколько секунд ты сам становился настолько внушительным, насколько ты мог бы быть. Причем, в это входили и деньги, и сила, и влияние, и...энергетика, аура.
«Иногда хватает одного мгновения, — учил его Семен. — Секунды».
И Антон, начитав наговор, шагнул из Сумрака. Прямо в поле зрения мужчин.
Те с невнятным «бля—ядь!» уронили девочку и вскочили в машину, и даже не оглянувшись, дали по газам. Антон сам опешил от такого, но к девочке рванул, набросил на ее плечи куртку, принялся гладить по голове, не пробуя даже поднять с земли.
— Как вы? — спросил он, когда девочка немного успокоилась. Та вскинула на него отчаянно похожие на голубые омуты глаза и прошептала что-то.
— Что? — переспросил Антон.
— Несправедливо! — воскликнула девочка, и Антон почувствовал удар по затылку.

Очнулся он от того, что замерз. Холод кусал за ноги, руки, нос. Пальцы, к примеру, он уже не чувствовал совсем. Антон с трудом сел. Вокруг было темно. Но понять то, что он лежал на снегу, Антон смог. Он тупо уставился вниз, на едва припорошенную снегом мостовую. Мостовую, не асфальт! Снег! Темно!
Благо, погода была в Москве не такой жаркой, как могло бы обещать лето, и Антон был одет в джинсы и белую свободную рубашку. Куртку-то он оставил на плечах девочки. Вот и не успел околеть, как мог бы, одень он сегодня с утра шорты.
— О, еще один, нажрамшись, да хде там, глаза залили, и не тудысь все сворачивають, не тудысь, — вдруг послышалось из темноты. Антон вскочил, отводя руку для броска. — Ишь, воинственный какой! Аника-воин, ну прости меня, Господи, грешную рабу твою...
— Простите, — проговорил Антон, начиная видеть сумрачную фигуру на том самом месте, откуда шел голос.
— А вежливыя, выжливыя... — насмешливо проговорила косматая старуха, выходя в серебряный свет луны. — Да светленький какой, посмотри-ка. Иди-ка сюды, судрь, — поманила она его пальцем.
Антон сделал несколько шагов вперед, начиная чувствовать себя все лучше.
— Извините, — повторил он. — Вы не могли бы подсказать, где я оказался?
Старуха осмотрела его с ног до головы, больше всего уделив внимания кожаным конверсам.
— Чудной какой, — покачала она головой. — Ну да слово, уговор был — троих сегодня одарю. Третий и пришел, сам нашел, да не выманивал.
Она протянула Антону саблю в кожаных ножнах, богато украшенных камнями и жемчугом. Лунный свет, упавший на рукоять, заставил ту засиять тысячами искристых лучиков, разбрасывая холодный отблеск.
— Но мне не надо... — растерянно сжал руки в кулаки, чтобы не вцепиться в саблю (по примеру всякого нормального мужчины, холодное оружие он любил). — Мне только скажите, где я.
Бабка покачала головой.
— Энто, иш, кто за тридевять земель идет заради лишь взгляда благосклонного, а кому в руки плывет, не возьмет. Ты возьми, возьми, чужачок, не со зла, не во вред отдаю. Простодушие, оно в меру хорошо, в меру.
Антон нахмурился. Ситуация была и так не очень, а тут еще непонятные подарки от сомнительных старух...
— Да возьми же, мочи нетути на морозе стоять, так за ляжки кусает, окаянный! — прикрикнула старуха. — А куда идти, я тебе покажу.
Антон принял саблю, так получилось, на две руки, как величайшую драгоценность, а старуха, приглядевшись, ловко его опоясала. Перехватила за локоть и поволокла за собой с прытью, подходящей скорее молодой девушке, нежели старухе.
Они выбрались из темноты, оказавшейся всего лиши затаенным переулком. И оказались у двухэтажного дома, освещенного факелами и свечами.
— Там все ваши, — ткнула старуха пальцем на ярко освещенный подъезд. — Да смело иди, не перед кем взгляда не опускай.
И пропала.
Антон окончательно уверился, что все это галлюцинация, фантом, морок, сон. Не было силы в старухе на простейшую заморочку. Не то, чтобы на портал.
Припомнил слова старухи и пошел — прямо, прямо, на лестницу, мимо слуг в ярких и богатых ливреях, мимо коней, запряженных в кареты, мимо разряженных, как в сказках, дам, мимо их кавалеров, не уступающих им в яркости и вычурности нарядов.
Ступил под сени дома, и остановился, задохнувшись от осознания — каждый здесь был Иным. Каждый! Вот уж действительно «там все ваши».
Некоторые лица Антону показались знакомыми, и он, отступив в сень и перехватив бокал с кроваво-красным вином у официанта, принялся рассматривать благородную публику.
Вот — мимо прошел Иной с лицом, напоминающим одного Иного с картинок из учебник по истории. Он погиб, когда останавливал сумрачный вихрь, погиб, развоплотился. Но остановил его.
А эта девушка — будто сошла со страниц сказки про Абсолютную, что принесла своим существованием три проклятия на город — мор, глад и чуму. А вот... Антон бросился вперед, удержал девушку за руку, стараясь не наступить на подол платья.
— Тигренок! — воскликнул он.
— Мы знакомы? — обернулась девушка. И правда — Тигренок. Только высокомерная маска превосходства портила ее лицо. — Мы не были представлены, — процедила она, скривив губы. — Отпустите мою руку, и забуду о вашем промахе, сударь.
Антон от неожиданности отпустил ее, отступил, случайно толкнув толстенького господина в арабской шапочке.
— Как вы смеете? — воскликнул тот. — Вы испортили...!
— Извините, — отскочив, Антон сбежал и от него. Спрятался за колонной, чтобы отдышаться и попытаться понять, что вообще такое происходит, и понял, что до сих пор сжимает в руках саблю.
— Черт, черт. Черт, — выдохнул он и принялся неумело прилаживать ножны к поясу.
Когда он немного поуспокоился и снова выглянул из-за колонны, то снова столкнулся с Тигренком. Та стояла, склонив задумчиво голову к плечу, и разглядывала, как диковинку, синий веер в своих руках.
— Поверите, нет, столько лет за ним охотилась, а теперь он в моих руках. Абсолют. Абсолютное могущество, абсолютная власть, а я... не знаю, что с ним делать.
Ее взгляд вспыхнул интересом.
— Ага! Вы тоже один из счастливчиков! И как вам старуха?
— Послушай, Тигренок... — начал Антон, но был прерван взмахом веера.
— А! Вы уже знакомы с моей задавакой-сестрой? Это она — Тигренок, а меня будьте добры называть — Мари.
— М...мари. Вы можете объяснить, что здесь происходит?
— Бал, конечно, — распахнула глаза Тигренок. — Самый обычный бал. И вы получили дар от хозяйки вечера. Счастливчик. Как и я! — Она на секунду нахмурилась, прислушиваясь. — Сейчас будут играть этот новомодный вальс. А я хочу танцевать. Пойдемте, я позволю вам пройтись со мной в одном туре. — Она протянула руку, одетую в кружевную перчатку Антону. — Это будет забавно — два счастливых обладателя подарка самой Судьбы в туре вальса.
Антон обреченно взялся за ее руку.
— Хотя, конечно, то, что вы выбрали для карнавала костюм пирата, это... — она взмахнула закрытым веером.
Музыка и правда заиграла — совершенно стандартный вальс. Антон поспешил, взяв, как привык, девушку за талию и подхватив безвольную ладошку, влиться в круг танцующих.
— А вы смелы. Редко кто осмеливается положить руку девушке на спину, но вы держите меня за талию.
Антон дрогнул рукой, собираясь поднять ее выше.
— Оставьте! Это так смело и, в то же время, мило...
Вальсовая фигура вынесла их на балкон, где несколько пар столкнулись и сейчас вылезали из кучи-малы юбок и кружев. Тигренок-Мари поспешила, выдернув руку и смеясь, скрыться от него.
Антон остался один, а через пару мгновений еще и наедине с... Завулоном?
— Завулон? — шепотом воскликнул он, надеясь то ли на то, что тот его узнает, то ли на совершенно противоположное.
Завулон мгновенно обернулся, настороженный и какой-то зло-взъерошенный.
— Это ты, я узнал тебя! — воскликнул он. Антон попятился. — Как ты успел раньше меня? И как Мари так быстро тебя нашла? — Завулон пошел вперед.
Это тоже был своеобразный вальс — Завулон наступал, Антон отступал, пока не уткнулся поясницей в столбик ограждения. Звездная морозная ночь позади не светилась ни одним огнем, будто балкон плыл в совершеннейшей тьме, а не нависал над парком. Скрылась даже луна, и только свет, падающий из дверей балкона, освещал все, придавая фигуре Завулон поистине зловещий вид.
Завулон подошел, неспешный и злой. Протянул руку к ножнам сабли. Погладил воздух над ними.
— Да, это он. Отдай мне его. Отдай, он нужен мне!
— Зачем? — спросил Антон, и сам не узнал свой голос.
— Для чего тебе знать? — опешил Завулон.
— Если ты хочешь зла, то я не отдам его тебе.
— А если — добра?
Антон, помедлив, кивнул.
— Тогда он твой.
Лицо Завулона исказила ликующая радость — и это смотрелось в тысячу раз страшнее, чем если бы это была злость.
— Подарком Судьбы нельзя творить зло, клянусь тебе в этом тьмой, — он поднял ладонь, показывая пляшущий на ней темный огонек.
Антон принялся медленно снимать с себя саблю — расставаться с ней отчего-то не хотелось, но он пообещал.
— Нечестно! Нечестно! — вдруг послышался знакомый голос от входа. Это была знакомая уже Антону белокурая девушка. Теперь она была одета не в джинсы и футболку, а в длинное синее платье. — Так-не-честно!!
— Скройся, несчастная! — прикрикнул на нее Завулон. — Он добровольно мне его отдает.
— Ты все равно не воспользуешься подарком — он не твой, он его. Обменяй его — ненадолго, не навсегда. Иначе не пойдет на пользу!
— Кликуша, — прошипел сквозь зубы Завулон. — Чтоб тебе на месте провалиться, кликуша! — проклятие, сформировавшееся, было, над девушкой, тут же исчезло в светлой вспышке.
— Ты сам сказал, что я кликуша. Нас не проклясть, а вот мы — можем. Так что вот тебе мое проклятие: только отдав самое дорогое, возьмешь его дар Судьбы. — И девушка, хлестнув по воздуху юбкой, сбежала обратно в залу.
Антон, сам себя не понимая, расхохотался. Наверное, это была истерика.
— А ты что смеешься? — устало спросил Завулон, опираясь рукой о перила.
— Вечно тебе не везет с проклятиями, Завулон, — сказал Антон. — Всегда. Везде. Только их и стоит тебе опасаться, да?
Завулон взглянул на него с интересом.
— Ты меня знаешь, а я тебя нет. Как так? — спросил он. Но тут же отмахнулся. — Погоди. Все потом. Мне нужна сабля. Мне нужен дар Судьбы.
Завулон нахмурился.
— Отдать. Надо отдать. Что? Что отдать? — И вдруг принялся судорожно стаскивать с мизинца обручальное кольцо. Тоненькое такое, явно на девичью руку. — Вот, возьми! И отдай же дар!
Антон отшатнулся, распахнув глаза.
— Да стой ты, змея! Возьми его, одень, а мне саблю дай. Потом вернешь. А я тебе — дар. Самое же дорогое отдаю.
И, схватив Антона за ладонь, он напялил прямо на обручальный палец это кольцо, нахально засветившее Антону в лицо искрящимся лучиком.
Да ловко так стащил саблю вместе с поясом и ножнами.
А потом Антон начал падать во тьму, слыша растянутое: «Ку-у-у-уда-а-а?».

Задница болела, в голове покалывало, а в глаза будто песка насыпало.
Антон огляделся.
Ни девочки, ни кавказцев не было. Только сидел перед ним на корточках неодобрительно смотрящий Гесер, да стоял неподалеку Завулон, сложив руки на груди.
— Вставай, Антон, я тебя подлечил, — бросил Гесер и поднялся.
Антон еще раз недоуменно осмотрелся. Кинул взгляд на палец. Обручальное кольцо все так же вызывающе смотрело на него одиноким бриллиантом. Антон поспешил как можно незаметнее повернуть его камнем вниз и начал вставать.
— Это были обычные люди, — еще раз осмотревшись и даже принюхавшись, сказал Гесер Завулону. — Видишь, даже воздействия никакого не было.
— Вижу, — говорит Завулон, мрачно смотря на Антона. — Ночной позор, — ворчит он вроде бы себе под нос, но Городецкий его отлично слышит и бросает яростный взгляд в ответ.