7.51

[Миры Лукьяненко. Фест]

Дозоры
АУ, Гесер/Завулон, люди раскрыли и победили Иных, Завулона и Гесера держат как подопытных крыс в лаборатории. Сотрудничество, совместный побег, после побега держатся вместе и помогают друг другу, вместе скрываются в мире людей. Можно джен, можно слэш. Акцент на том, что у них больше никого нет, кроме друг друга.

Comments

[Гость]

Исполнение №1
Часть 1/?

в процессе


Трубку протолкнули глубоко в горло. Мягкая резиновая змея скользнула в пищевод, заставив Завулона содрогнуться от отвращения. Руки, охваченные тяжёлыми резными браслетами рванулись к шее и тут же безвольно опали − его надсмотрщики были много сильнее, а Завулону не хотелось ни болезненного тычка под рёбра, ни удара электрошоком. От последнего он устал особенно сильно − продолжительное действие тока вызывало у него легкий тремор и, что самое неприятное, непроизвольный выплеск силы. Этот момент невероятно заинтересовал руководство научно-исследовательской базы, где его держали, и в результате Завулон был вынужден проходить шок-тест изо дня в день, пока учёные не смирились с тем, что не способны обнаружить в его спонтанной магической активности никакой логики. Самого Завулона мало интересовало, почему сила выходит из под контроля, когда его бьют током. Хотя он подозревал, что ответ прост − у него банально не выдерживала психика.

− Расслабься, − рявкнули на него сверху, после чего тощие запястья Завулона оказались прижаты к кушетке, и жестко зафиксированы неким подобием кандалов. Резные браслеты при этом скользнули вверх по предплечью.

Завулон честно попытался расслабиться. Раньше он извивался бы ужом, скулил и сплёвывал бы ненавистную трубку, но теперь он не видел в этом никакого смысла. Они растащили на анализы Абсолютную. Несчастные идиоты не знали, в чём её ценность − люди едва разобрались в системе магической температуры и, заполучив нулевую, взялись за неё с редкостным энтузиазмом. Накануне Надю несли мимо его камеры, так что Завулон воочию увидел, что бывает с теми, чью кровь еженедельно выкачивают для исследований, а тело терзают многочисленными пункциями. Они были осторожны, очень осторожны. Но всё же повредили сначала спинной мозг, парализовав тело Надежды, а затем и ствол головного − навсегда лишив девочку возможности дышать самостоятельно. Даже сердце теперь не желало служить хозяйке, и кровь через её тело прогоняла холодная, безотказная машина. Завулон не хотел для себя такой судьбы.

Он отказывался от еды уже второй месяц, и довольно неплохо держался, хотя отощал и обессилел изрядно. Его мучители наблюдали за этим как будто бы даже с интересом − борьба его тела за выживание, по всей видимости, существенно отличалась от той борьбы, что в подобной ситуации вело бы тело обычного человека. В конце концов, даже в этих браслетах, даже почти полностью лишённый возможности черпать силу из сумрака Завулон оставался высшим иным. Теперь все были высшими − прочие просто не выжили, когда люди нашли способ прервать обмен энергией с сумраком. Маленькое, вшитое где-то за грудиной устройство, и они раз и навсегда перестали отдавать силу жадному, вечно голодному сумраку. А иные перестали её получать. Той минимальной утечки, которую допускал «сальватор», как они его называли, как ни странно, хватало, чтобы поддерживать жизнь в высших магах, Светлых и Тёмных, и теперь Завулон как никогда остро ощущал, как же мало между ними различий.

Странно, что его решили накормить насильно именно сегодня − после того, как ему довелось увидеть Абсолютную. Пожалуй, они добились чего хотели − он больше не собирался сопротивляться.

Надсмотрщик кивнул своему напарнику, тот щёлкнул тумблером, и Завулон ощутил, как спавшийся, воспалённый желудок наполняется чем-то питательным и горячим. Непривычная, болезненная тяжесть скрутила живот, и он с трудом удержал всхлип − остатки гордость помогли взять себя в руки.

− Профессор велел взять у него цереброспиналку, − напомнил один из людей.

Другой закатил глаза.

− Опять? Никак не признает, что всё без толку! Мы только топчемся на одном месте: кровь-слюна-сперма-спинномозговая жидкость. Физиологически они точно такие, как мы, это ясно!

Мужчина отключил подачу питательной жидкости и без малейшей брезгливости вытянул трубку, фыркнув:

− Почему было просто не сделать внутривенное вливание?

Его напарник пожал плечами.

− Говорят, под действием тока их нервные клетки функционируют совсем не так, как наши. Что-то с синаптической передачей… А ещё голод…

− Кто говорит, Лучески? Да он больной садист, вот что я тебе скажу. Это из-за него девчонку-то… Мда.

Услышав про Надю, Завулон рванулся, за что тут же поплатился довольно мягким тычком в грудь.

− Лежи, брат, − сказал тот самый, что пожалел девочку, − тут уж ничего не поделаешь.

Завулон убито улыбнулся. Знал бы зарвавшийся юнец, с кем говорит! За одну его фамильярность прежний Завулон разорвал бы его на части. А ведь была ещё затолканная в глотку трубка, электрошок, нейролептики, бесконечные унижения и неволя! Но Завулон теперешний был почти благодарен своему мучителю за эту грубую поддержку. За осуждение того, кого называли Лучески.

− Каким бы он ни был, Лучески хороший специалист и не станет болтать попусту.

Руки Завулона высвободили и сжали оба запястья одной рукой − у него даже не было сил воспротивиться. Надсмотрщик легко приподнял его тело, перевернул на бок и задрал на нём белую больничную рубашку. Та болталась на Завулоне как на вешалке, а ведь когда-то была почти впору.

− Коли давай, я придержу.

Завулон покорно стерпел и иглу в своей спине, и лёгкое похлопывание по плечу.

− Всё, брат, готово.

Человек передал материал лаборанту, а сам оставил Завулона и отвернулся к экранам, на которые выводились его жизненные показатели. Его напарник, впрочем, не отрывал от подопытного настороженного взгляда. Завулону захотелось съездить ему по физиономии. Захотелось поднять Тени Владык, захотелось, чтобы его ударили током, а вышедшая из-под контроля магия смела тут всё под чистую вместе с учеными и их жертвами, лаборантами, санитарами, чистенькими операционными и холодными, напичканными техникой камерами. Но он вспомнил Надю, опутанную сетью трубок и проводов, иссиня-бледную, едва живую Надю Городецкую, свою правнучку, которой больше никогда не суждено придти в себя. Вспомнил и даже не замахнулся.

[Гость]

Исполнение №1
Часть 2/?


Его швырнули в камеру, как какую-нибудь половую тряпку. Сделавшиеся ватными ноги подогнулись, и Завулон рухнул на пол. С трудом приподнявшись на локтях, он ощупал грудь − во время падения ему показалось, что из лёгких со свистом вышибло весь воздух.

Не стоило злить Лучески, ох, не стоило. Но сдержаться и не броситься на того, кто фактически убил Абсолютную, Завулон не мог. Сегодня он видел этого человека впервые, знал о нём лишь из сплетен тюремных санитаров, но с ещё до того, как их взгляды встретились Завулон отчетливо осознал, что ненавидит его. Не только за Надю − за весь причинённый иному миру вред. За всех тех, кто корчился сейчас в застенках. Но прежде всего за самого себя.

И Завулон сделал то единственное, что ещё мог сделать − он плюнул.

Лучески спокойно вытер лицо поданной салфеткой и ласково погладил Завулона по щеке, отчего последний покрылся холодным потом. Не смотря на все, что он пережил, Завулон еще не разучился бояться.

− Ты думаешь, что так ценен? − вкрадчиво спросил доктор. − Ты не единственный преступник уровня С в моём проекте, Завулон.

Он смерил человека ошарашенным взглядом. Никогда в пределах этих стен Завулон не называл своего имени. Так откуда же?

− Проводите его в первую лабораторию, − распорядился Лучески. − Мне нужно больше образцов его крови.


Но даже обескровленный, не способный выпрямиться на ходящих ходуном руках, Завулон не жалел о своём плевке. Как будто он мог отравить Лучески изнутри.

− Ну здравствуй, дорогой враг, − раздался над головой знакомый, негромкий голос.

Завулон оторвал взгляд от пола, и ему показалось, что он окончательно сошёл с ума. В глубине его камеры на узкой койке сидел потрёпанный, исхудавший, но, несомненно, живой Гесер.

− Доктор Лучески обмолвился, будто тебя сломали. Рад видеть, что это не так, − невозмутимо сказал Гесер.

− Да уж конечно ты рад, старый хрыч! − хрипло рассмеялся Завулон − он всё ещё не мог поверить в реальность происходящего. − Я ведь не брежу, Борис? Ты здесь?!

− Здесь, − серьёзно ответил он и как бы в доказательство своей материальности погремел браслетами на запястьях. У него они оказались скованными между собой тяжёлой цепью.

Браслеты работали как усилители − с ними они были почти полностью отрезаны от сальваторной утечки, и та малость, что всё же просачивалась в тела великих могла служить только одной цели − поддерживать в них жизнь.

− Хорошо, − совершенно искренне сказал Завулон. − Как жизнь?

− Да уж получше, чем у тебя.

Прихрамывая, Гесер приблизился и помог Завулону подняться на ноги. Вместе они доковыляли до единственной койки, тяжело дыша и поддерживая друг друга будто два старика.

− Давно ты тут? − полюбопытствовал Завулон, когда они наконец отдышались.

− С самого начала. Не знаю, с чего нас поместили вместе, может, решили, что мы друг друга разговорим?

Завулон покосился на камеры под потолком, часто нервировавшие его своими беспрестанно горящими огоньками, и покачал головой.

− Нет, не думаю. Скорее это такой психологический ход. Нам дадут сблизиться, поплакаться друг другу, а потом разлучат. Или ещё лучше, станут пытать на глазах друг у друга. Вот ты бы заговорил, если бы меня пытали, а, Борис?

− Нет, − с обманчивой мягкостью усмехнулся Гесер. − Я не заговорил, когда они пытали Ольгу.

Завулон предпочел не развивать эту тему. Вместо этого он принялся рассматривать Гесера.

Пресветлый выглядел препаршиво. Бледный, как смерть, что выдавало в не анемию, с синюшными губами и разбитым лицом. Вообще он выглядел куда менее изможденным, но гораздо более помятым, чем сам Завулон. Похоже, ему тоже пришлось несладко. Следы многочисленных побоев и несходящие синяки на сгибах локтей − едва ли не шахты от постоянных укоров, − делали его похожим на закоренелого наркомана. Завулон улыбнулся этой мысли, и Гесер, догадавшись, о чём он думает, покачал головой:

− Поверь мне, ты выглядишь куда хуже. Как давно ты ел?

Завулон знал, что щеки его запали, а глаза покраснели и воспалились − заключение в экспериментальной клинике Центральной Службы ещё никому не шло на пользу.

Он перевёл взгляд на собственные дрожащие руки. От постоянного тремора блокирующие силу браслеты на них вечно позванивали. Завулон ненавидел проклятые накладки так сильно, что порой был готов отгрызть себе кисти, лишь бы только избавиться от них. Руки его с такими же, как у Гесера, синяками были тем не менее гораздо тоньше. Продолжительный голод и малокровие ослабили его, сделав дистрофически худым и немощным. Едва ли он мог бы удержать груз значительно тяжелее чайной ложки.

− Не далее как вчера имел это в высшей степени сомнительной удовольствие, − куртуазно высказался Завулон.

Гесер понял его правильно.

− Кишку глотал?

− Ага. Дрянь редкостная.

Гесер забарабанил пальцами по металлическому каркасу койки.

− Ну и чего ты добился? − укоризненно спросил он. − Они поставили на тебе пару замечательных опытов формата «иной в условиях истощения», вот и всё.

Завулон пожал плечами.

− Никто не может помешать мне протестовать.

− Анархист, − почти любовно протянул Гесер, и оба фыркнули.

− Расскажи мне об остальных, − тихо попросил Завулон.

Гесер кивнул.

− Насколько я знаю, Жермензон успел бежать из города. Если в провинции Служба не так сильна, то может статься, что он ещё на свободе. Глыба был здесь, в этом здании, пока его не перевели в Минск. Не спрашивай, зачем − не знаю. Ольга… Про Олю ты знаешь.

Завулон не посмел спорить. Если Борис считает, что «я молчал, когда пытали Ольгу» − исчерпывающая информация о её судьбе, то пускай так оно и будет.

− Вампиры погибли все − той толики силы, что нам осталась, оказалось недостаточно, чтобы заставить их мёртвые тела двигаться. Из высших в Москве ещё оставалась семья Антона. Светлана погибла при задержании, ты и сам представляешь, на что способна мать, защищающая своё дитя. Так что её сочли опасной и предпочли ликвидировать . Надя… Надя здесь.

− Знаю, − оборвал его Завулон.

Они помолчали, а потом Гесер вдруг продолжил.

− Когда они брали Городецких, Антона, естественно, тоже арестовали. Поместили в обычную тюрьму и пытались давить на психику. Они день и ночь твердили ему, что он предатель человечества, гнусный изменник и всё в таком роде.

Завулон слабо ухмыльнулся.

− Представляю, как ржал Городецкий.

Гесер смерил его странным взглядом.

− Да? Значит, ты изучил его лучше, чем я. Антон действительно смеялся, − он помолчал. − Его тюремщикам это очень не нравилось. Антона переводили из отдела в отдел, и с каждым разом он выглядел всё хуже. Это всё, что я выяснил − его следы затерялись в одной из человеческих тюрем, но, полагаю, Городецкий уже мёртв. С людьми, сотрудничавшими с нами, Служба не церемонится.

Вопреки собственным ожиданиям Завулон почти развеселился.

− Представь, что было бы, признайся им Антон, что был иным, а потом вдруг резко перестал им быть? Эти докторишки были бы в экстазе!

− Может, он и признался. И тогда то, что сейчас с нами происходит по всему миру, отчасти его вина.

− Он твой ученик, − ехидно сказал Завулон.

− И твой внук, − спокойно парировал Гесер. − Антон всегда был каким угодно, только не устойчивым, а мы с тобой оба слишком хорошо знаем, что творят с такими, как мы, в этих стенах.

− Глупости, − отмахнулся Завулон. − Уверен, Городецкий смолчал, хотя нам с тобой это никак не поможет. Так или иначе, мы все обречены. Абсолютная больше никогда не откроет глаз.

Борис прикрыл глаза, соглашаясь. То, что Надя продолжает жить − целиком и полностью заслуга машин, которые остановятся тут же, как только доктору Лучески покажется, что из Надиного тела больше не выжать ни крупицы информации.

− Я не хочу умирать, Борис, − вдруг сказал Завулон.

− Знаю.

− Но и не хочу закончить, как Абсолютная.

Кивок.

− Ты ведь уже понял, о чём я попрошу?

− Убить тебя? − уточнил он.

− Только если это будет необходимо, − быстро сказал Завулон, облизнув пересохшие губы, − Если я стану овощем или сойду с ума, или они будут мучить меня слишком сильно… Пожалуйста, Светлый, пообещай, что убьёшь меня.

У Бориса было перебито колено. Тем не менее, он встал на ноги и прошелся по камере из стороны в сторону, обдумывая что-то.

− Нет. Прости, я не могу этого пообещать, − сказал он, наконец.

Лицо Завулона дрогнуло.

− Что ж… − начал он, но тут же осёкся.

Он увидел как темнеют браслеты на запястьях Светлого, пропуская частицы силы, а взамен причиняя носителю страшную боль. Борис умудрился стать спиной ко все камерам, а от той единственной, к которой он стоял лицом, его руки загораживал сам Завулон.

Боль, причиняемую браслетами, он вынес спокойно и даже обыденно, так что Завулон невольно задумался, через что ему довелось пройти. А потом в его голове зазвучал голос.

«Я не стану тебя убивать. Я вытащу нас отсюда».

Завулон улыбнулся ему широко и белозубо.

«Ты безумец, − сказал ему взгляд Гесера, − Тратить силы на такую ерунду, как зубы!»

И взгляд Завулона ему ответил:

«Не больший, чем ты».

[Mind of Addict]

автор! Это очень здорово, огромное спасибо, что пишете эту заявку. И пишете ТАК.
не заказчик

[Гость]

Спасибо! Очень жду продолжения, люблю херт-комфорт )))
заказчик

[Медунья]

Красотища какая! Автор, продолжайте, у вас так хорошо получается работать с данной темой.

[Anna-Mouvi]

Ваааа! Я не ожидала, что такое классное напишут на эту заявку!!!
Мне очень нравится!!! Автор, продолжайте, пожалуйста!!
не заказчик

[Гость]

Не знаю, с чего нас поместили вместе, может, решили, что мы друг друга разговорим?

Завулон покосился на камеры под потолком, часто нервировавшие его своими беспрестанно горящими огоньками

не сочетается с

Вопреки собственным ожиданиям Завулон почти развеселился.

− Представь, что было бы, признайся им Антон, что был иным, а потом вдруг резко перестал им быть? Эти докторишки были бы в экстазе!

Зачем они выбалтывают эту информацию на камеры?

[Гость]

Зачем они выбалтывают эту информацию на камеры?
Полагаю, это троллинг)

А Ольга умерла, да? Без шансов, без вариантов?

[Anna-Mouvi]

Зачем они выбалтывают эту информацию на камеры?
Полагаю, это троллинг)

Я думаю, что он это сказал потому, что Антон уже умер. А вот Гесер думает слегка иными критериями. Поэтому с точки зрения Завулона эта информация потеряла свою ценность. Возможно, потому что на Антоне могли бы ставить кучу экспериментов в случае раскрытия этой информации.

[Гость]

Я думаю, что он это сказал потому, что Антон уже умер.

Они выболтали информацию, которую Антон, как они думают, постарался скрыть, и которая может ему причинить большой вред, если он еще жив. Это можно было бы сделать только имея железную уверенность, что все, умер. Иначе выглядит очень некрасиво. Но такой уверенности у них нет, есть только догадки:

Это всё, что я выяснил − его следы затерялись в одной из человеческих тюрем, но, полагаю, Городецкий уже мёртв.

Итак, вопрос, что это было?

[Гость]

Итак, вопрос, что это было?

Мне тоже интересно, это авторский баг или фича? Если баг, ничего страшного, бывает, автор потом исправит. Автор, главное пишите дальше, пожалуйста. Интересно же!

[Гость]

я потом нормально отпишу, как время будет, но, да, конкретно с антоном это баг)
то, что говорил Гесер специально несколько раз переписывала, выпиливая "лишнюю" инфу, а вот с Завулоном просмотрела
там должно быть что-то вроде "Представь, что было бы, узнай они, кто он такой. Эти докторишки были бы в экстазе!"
хотя, Гесер и вправду считает Антона мёртвым и небезосновательно, наверное

про Ольгу потом в тексте будет пояснение)

всем спасибо за отзывы!

[Гость]

считает Антона мёртвым и небезосновательно, наверное

Жаалко. Хотя тогда уже не мучается, эх...

[Anna-Mouvi]

Гость, ну, зато читатели уверены, что это пост шестой)

[Гость]

про Ольгу потом в тексте будет пояснение)
Эх. Нет, я понимаю, что это геселон (завусер и прочие -сер звучат уж не очень)) но всё равно тяжело читать про то, как один из любовной пары мертв, еще и мучился перед этим, заставляя мучиться второго.
Вы, исполнитель, одной строчкой всю душу вывернули

[Неудачный день]

Шикарнейшая вещь получается. Автор вы сильно раздразнили! Спасибо вам и побольше вдохновения.

[Гость]

Раздразнили и бросили(